8-15 марта 2014
Сонет и впечатления восьмиклассников
Самое неприятное – это ждать поезда на вокзале. Вроде, все уже собрались, а поговорить еще не с кем – повода нет. Стоишь и не знаешь, кто будет в твоей личной маленькой компании в течение ближайшей недели. То ли дело, когда уже все расселились по купе! Я жила с Петровичем, Белкой и Антоном, который почему-то гордо величал себя тунцом. Всех вместе нас окрестили алкашами, и как у всех уважающих себя алкашей, у нас было полно еды, питья и безумных идей, поэтому у нас не переводились гости. Они ели нашу еду и приносили свою, мы рассказывали им свои мысли, а они нам – свои. Этакое культурное паломничество.
Одна из наших безумных идей осуществилась в первый же день: Сергей Менделевич доверился нежным рукам Белки, и она заплела его бороду в три милейших гномских косички. Тогда точка паломничества перекочевала в его купе, и посещали ее куда более массово, чем наши алкашеские достопримечательности. Ну, еще бы: все, что связано с бородой Сергея Менделевича, неизменно имеет успех у любого круга людей.
«Это было похоже на конвейер из школьников: они приходили, сгибались пополам от смеха и уходили обратно» – прокомментировала это явление Полина. Вообще, комментировала она, как говорится, редко, но метко. Ночь в вагоне, полном восьмиклассников, она сравнила с ночью в тропическом лесу: тепло, темно и в любой момент, когда бы ты ни проснулся, чувствуется шевеление жизни и слышится озорной шепоток восьмиклассников.
Утром мы доедали еду, выходили на легендарном Горячем Ключе и рисовали там мелками, которые предусмотрительно взяли с собой. А еще в торце станции стоял заброшенного вида трактор, за лобовым стеклом которого находилась табличка с надписью голубым по белому: «Водка – не бензин, за городом ее расход только растет!»
Потом, наконец мы собрались и, не прекращая играть в "контакт", покинули поезд и нырнули в теплый, пронизанный солнцем воздух Туапсе.
За нами тут же приехал автобус, малолитражка, 1 шт. Сначала туда погрузили большую часть рюкзаков (на ласковом солнышке ждать было – одно удовольствие!), потом мальчиков посадили на задние сиденья, а девочек посадили им на колени, потом взяли девочек покрупнее и посадили их впереди, а на их коленях расположилась еще партия девочек. В водительском отделении разместили оставшиеся рюкзаки и руководителей практики. Так и поехали, в тесноте, да не в обиде.
Потом меня и еще нескольких человек потянуло петь песни. Одной из первой по списку была та, из «Брементских музыкантов». На словах «смех и радость мы приносим людям» я старалась представить, как наш автобус выглядит со стороны и что думает о нас водитель.
Мне повезло, и мы приехали раньше, чем я успела сорвать голос. Мы оказались на КПП какой-то охраняемой территории, и два суровых мужика в форме не давали нам проехать дальше, требуя документов и разрешения от их начальства. После небольшого акта кокетства от Полины мы благополучно миновали это препятствие, проехали несколько метров, выгрузились и, накинув рюкзаки, отправились месить турботами грязь, которая вскоре сменилась галечным пляжем с морем по левую руку и горой – по правую.
Взлаз в лагерь на веревке оказался не таким грандиозным альпинистским подвигом, как я представляла его себе и описывала своим родителям, но все же хочу сказать, что если руки у вас растут заметно ниже плечей, даже такой простой альпинизм – это не ваше.
Мы на солнышке поставили палатки, разбили лагерь и отправили младших школьников на экскурсию. Старшие школьники (для краткости – семпаи) остались в лагере собирать дрова и слушать байки.
Потом пришла группа, назначили дежурных, и за ужином нам сообщили сенсационное известие: на следующий день планировался двухдневный поход на какую-то гору или реку, и Полина с Кукушкой набирали желающих пройти энное количество километров, переночевать под тентом – словом, хорошо провести время. Присоединились все, без исключения, семпаи (Белка, Петрович, Вася, Деда Тима и ваш покорный слуга) и несколько отважных восьмиклассников (ей-богу, в свой первый поход я бы не отважилась, ведь можно сделать что-нибудь не так, помешать кому-нибудь или, наконец, недобрать растений!). Всего набралось двенадцать человек, чьи рюкзаки на следующее утро были больше, чем у остальных. После пинания гальки, размешивания грязи и поездки в автобусе группа разделилась на две, и мы пошли вдоль реки. Постепенно наш путь стал представлять из себя нечто странное – будто мы оказались в какой-нибудь гигантской гидропонике без растений. Много камушков, между которыми вяло течет вода. Или не вяло. Или не течет. Переходя один из таких ручейков, запросто можно получить легкую моральную травму: ведь вокруг тебя так много чистой воды, такой прозрачной, что солнце очерчивает каждый камушек на дне... А пить нельзя!
Впрочем, физическую травму я тоже умудрилась схлопотать: я растянула левую связку.
А между тем, мы шли уже по ровной, утоптанной дороге, разглядывая изобилие папоротников на склонах и прочие ништяки. Мы видели водопад с холодной водой, который алкашеский мозг Петровича тут же решил вскипятить, дабы с комфортом помыться (ну, или просто так, я не помню), мы всходили по каким-то деревянным рукотворным дорожкам, и наконец пошли искать место для стоянки, чередуя горы и русла рек. Это было похоже на прогулку по очень большому и очень старому торту Наполеон, окаменевшему и поросшему мхом.
Легких путей мы, естественно, не искали, так что было весело. Наконец, мы выбрали место на продуваемой всеми ветрами площадочке и отправили поисковую группу назад, так как несколько человек задержались за перевалом, переодевая упавшую в ручей девочку, и сильно отстали. Я осталась за старшую и благополучно об этом забыла, но, к счастью, группа вернулась раньше, чем случилось что-то непоправимое.
Что ж, мы натянули тент низЭнько-низЭнько над землей, чтобы злой холодный ветер не добрался до наших теплых тушек, приготовили и потребили ужин (в этом году у нас было такое ноу-хау, как ужин для вегетарианцев, который надо было выхватывать из-под носа у дежурного до того, как он выскребет в кан банку тушенки), сделали пару попыток высушить носки и штабелем улеглись под этот самый тент. Масса новых ощущений! Никогда не спала так, чтобы было сложно повернуться. А иначе холодно. Даже Кукушка оставила свои кукушачьи привычки и не выпихивала никого из укрытия – грелки же.
К утру нас покрыло изрядным слоем сухих листьев. Водой с неба, однако, не залило (хотя ее было в изобилии), так что тент выполнил свою основную задачу и после завтрака был с благодарностью свернут. Мы нарядились в химзы и двинулись в обратный путь. Солнечные дни закончились, и теперь сверху лило не то чтобы очень сильно, но равномерно, без поблажек. Мы миновали водопад, пройдя «экспресс-курс японского языка от Петровича», спустились с гор, с удовольствием шли по каменистому дну заметно подросшей реки, миновали место вчерашней дневной стоянки – и тут Пряня-сенсей увидела холм! Под предлогом, что на нем растет можжевельник, который просто необходимо увидеть юным ботаникам из восьмого класса, да и вообще кому угодно, мы полезли вверх.
Сначала было неплохо. Эластичный бинт, одолженный у Кукушки, сделал мою левую ногу почти дееспособной, но я немедленно подвернула правую, и подъем приобрел для меня новую пикантность. Я также научилась целоваться взасос, выпивая воду, скопившуюся во мху. От души надеюсь, что меня не видели восьмиклассники.
Тем временем, холм перерос в гряду холмов, долгим подъемам и коротким спускам не было конца, чай с бергамотом в бутылке подошел к концу, а рюкзак промок насквозь. Одежда промокла тоже, потому что держать химзу застегнутой было невыносимо жарко.
Но наконец – я даже не сразу поверила – начался долгожданный последний спуск. Лес стал похож на тропический – плющи поднимались вверх по стволам деревьев, а под ногами распласталась огромная пружинистая биомасса из зеленой и красной растительности. Кое-где можно было спускаться бегом или съезжая на заднице, так что стало совсем весело. Захотелось даже петь боевые песни. Нога, конечно, болела, а колючки глубоко царапались и мешали идти, но это только добавляло мне азарта.
По окончанию спуска мы решили наградить себя сухим обедом. Неразбавленный бомж-пакет (ролтон), обжигающая слизистую колбаса, вязнущие в зубах ириски и остатки пахнущего дымом чая сделали нас счастливыми. Мокрая насквозь одежда дала мне представление о том, насколько крупно может дрожать мое тело. Это показалось мне веселым и любопытным, я тут же представила себя самоотверженным героем какого-нибудь приключенческого рассказа (возможно, даже этого) и получала от ситуации чистое удовольствие.
Потом мы просто топали по дороге, равномерно и методично поливаемые дождем. Читатель сочтет меня беспощадной мазохисткой, но это тоже было здорово: ты идешь, и поэтому тебе не холодно. Твоя одежда уже бесповоротно мокрая, поэтому ты можешь позволять воде проникать куда угодно и смеяться, когда она внезапно холодит кожу, будто ты просто проиграл в салки. Еще есть опция надеть на голову капюшон от химзы. Ты, конечно, не будешь ничего видеть, зато капли будут стучать по ней, как по зонту или по крыше домика, создавая ощущение уюта. Чудесная штука – дождь! И даже неважно, когда закончится этот парад веселого дискомфорта. Для того, чтобы получать удовольствие, достаточно знать, что закончится.
Потом мы, такие красивые, грязные и мокрые, дефилировали по городским улицам, на вопросы редких прохожих «откуда вы?», отвечая «с гор» или, по традиции, «из Чупы». Потом – классический "ран форест ран" до автобусной остановки и фуд-фентези по дороге. В ожидании транспорта мы мерялись количеством воды, заточеной между волокнами нашей одежды.
Как ни странно, в автобус нас пустили. Мы ехали, дрожали и весело дразнили друг друга. Восьмиклассники держались неожиданно бодро, не давая заскучать. Последний рывок сквозь воду и грязь, маленький альпинистский подвиг – и мы оказались более или менее в лагере. Даже показалось, что небо просветлело (хотя ничего подобного!).
Оказалось, что другая группа тоже умудрилась где-то промокнуть насквозь, но у них хватило ума оставить запасную одежду в лагере. А нам – нет. Тем вечером песни пели дольше, чем обычно, чтобы все успели высохнуть.
На следующий день я, почти все семпаи, кроме Петровича (который не промок!!!) и еще куча восьмиклассников остались в лагере, готовя еду, валяясь в палатках и яростно собирая дрова, чтобы Сергей Менделевич разрешил разжечь адский пламень и высушить оставшуюся мокрой одежду. А также спальники девочек, чьи палатки залило дождем и чаем. Каково же было наше удивление, когда в составе вернувшейся вечером из похода группы не оказалось Полины, Пина и Петровича (ППП). Оказалось, они решили совершить триумфальное восхождение на гору Индюк и остаться там ночевать. По такому случаю мы устроили вечер политических песен (пока Пряник не видит).
Следующий день был последним перед отъездом, так что экскурсий на это время не было запланировано (кроме специальной, для тех, кто не добрал растений, ее провел Деда Тима собственной персоной). Занимались мы приблизительно тем же, что и вчера. Утро прошло под знаменем сбора дров у семпаев и за лекцией у восьмиклассников. Потом было безделье, валяние на солнышке и доедание оставшейся еды (а кое-кто учил растения, охохохохо!). Я влилась в дискуссионный клуб Васи, Деды Тимы и Кукушки и созерцала с ними один из самых замечательных закатов в моей жизни, а Белка сварила самые незабываемые макароны в своей жизни, руководя Антоном и Соней Кокартис.
Ближе к ночи из темноты показались блуждающие огоньки. Это были налобные фонарики загулявших индюшатников. Приблизившись к костру, они тут же съели остатки нашей еды, заняли наше место у костра и раздвинули нашу сушащуюся одежду, развесив свои мэрссские портянки. Ну, зато на следующий день они потешили нас рассказами о своем восхождении, о том, как на горе был снег, и можно было слепить снеговика, о мужике по имени Черновол, который приютил их на ночь и пытался приобщить юную поросль к своей сомнительной идеологии, о том, как они два часа ловили машину на остановке, и о бабушке, лелеявшей в мечтах дворец из линолеума и письмо Киркорову… Лучше спросите у них об этом сами, они расскажут лучше меня.
***
Рассказ Пингвина
А это будет наш второй бомж-завтрак! - говорит Полина, покупая кисломолочные
продукты и лаваш. Мы (Полина, Петрович и я) находимся на автовокзале в Туапсе,
ожидаем автобуса до станции Индюк. Вчера вечером мы не вернулись в лагерь,
ночевали у Черновола, чтобы не вставать очень рано.
Чтобы добраться до горы Индюк, нужно выйти из автобуса, пересечь речку, дойти до
железной дороги и по ней пройти назад до второй тропинки. Тогда очень просто
попасть на дорогу, ведущую к ЛЭП, а там уже много дорог, выбирай нужное
направление.
Мы поднимались из весны в зиму. Сначала снегу было немного, буквально островки
на прошлогодней листве. Но с набором высоты его становилось все больше, в конце
концов мы дошли до "кокосовой фабрики" - снег был представлен маленькими тонкими
палочками льда. До вершины мы не дошли, да и не зачем было. Вокруг снег и туман,
все равно бы мы ничего не увидели. Мы немного покружили и нашли тропу, ведущую
вниз.
Обедать решили в ранней весне. Снег превращается в воду и пытается залить наш
костер. Но мы не сдаемся, ломаем сухой орешник и поддерживаем огонь. Все,
котелок вскипел, обедаем, сушимся и идем дальше. Зима осталась позади, снизу
видна граница снега. Сложно поверить, что буквально несколько часов назад мы шли
в снегу и ничего вокруг кроме него не было.
А теперь пора бы и возвращаться домой, к Сергею Менделевичу. Доходим до
остановки автобуса - он будет через 3 часа. Полина пытается застопить машину, но
ничего не выходит. Довольно странно, ведь Полина может застопить даже самолет!
Пока ждали автобуса ужасно замерзли, зато когда сели в него к нам стала
приставать какая-то бабушка. Спросила у нас скополию, рассказала, что мечтает
построить круглый замок, да чтобы по стеночке стоял стол, на котором бы ездил
паровоз с тарелками. Приглашала к себе летом в гости.
***
Следующее утро… Ну, что следующее утро? Ну встали мы, ну собрались, ну помесили грязь, по цвету похожую на карамельный молочный коктейль (она размокла, и мои штаны по колено стали белыми, как у жителя Рио-де-Жанейро). Потом нас пустили на рынок (меня, естественно, без денег, потому что я забыла их в Москве), а потом, со скрипом – на вокзал. Наслушались же мы по поводу нашего внешнего вида и сходства со свиньями! Что на таможне, что в поезде. Особенно мы с Белкой: мы жили в одном купе с лысым неандерталообразным мужиком и его красноволосой женой, которые слушали попсу и шансон с карманного приемника и были очень чистоплотными. Мы даже еду попросили в купе к остальным семпаям, лишь бы там не особо светиться.
Сумасшедшие восьмиклассники учили растения до поздней ночи и с раннего утра, часов с пяти, наверное. Оказалось, не зря: зачет, кажется, сдали все.
Направляясь от вокзала к метро, я встретила руководителя своего научного руководителя, который приходил встречать своего сына (он тоже ездил с нами в качестве восьмиклассника, хотя учится, кажется, в пятом).
Раздав всех школьников родителям, Сергей Менделевич пошел на марш Мира. Мы с мамой видели его на фотографиях, когда она вернулась оттуда же.
Восьмиклассники немного познакомились с полевой ботаникой и начали слагать свое мнение о ней.
Я нашла новых друзей и придумала, что мне делать со своей жизнью.
Webmaster: Полина Волкова