Многие люди могли бы побывать на Лувеньгском нагорье на побережье Кандалакшского залива Белого моря. По странному стечению обстоятельств эта доля выпала и мне, ничем не выдающемуся школьнику. Мне же предстоит и написать дневник об этом. Как некогда сказал поэт: «Задача, черт возьми, немногим проще, чем отыскать кокос в сосновой роще!».
Еще больше людей никогда не бывали в этих местах. Я хочу вести рассказ от их имени и посвящаю этот «дневник» тем, кто никогда не видел здешних гор, не ходил в облаках и не радовался чистому небу.
P.S. Все персонажи, как и названия растений, вымышлены. Любые совпадения с реальностью случайны.
Четвертый день я не могу выйти из облака. Четвертый день я не вижу дальше сорока метров от себя. А если бы и видел, это вряд ли прибавило бы разнообразия окружающему ландшафту. Даже растительный мир, который часто радует глаз чередой множества видов, здесь скуден: если вы идете по склону горы между нечастыми деревьями, то вы скорее всего не встретите ничего кроме препятствующего передвижению ерника из Betula turtuosa и Betula nana, а также куртинок Cornus suecica и Linnea borealis. Скорость моего движения так же не увеличивают находящиеся в весьма неожиданных местах на склоне горы так называемые висячие болота, поросшие мхами – в основном различными сфагнидами и Pleurozium shreberi, и осоками, такими как Carex pauciflora, Carex lasiocarpa, Carex magellanica и Carex rotundata. Иногда, впрочем, можно встретить и нечто более интересное, например Eriophorum polystachion и Eriophorum vaginatum, Huperzia selago и Rubus chamaemorus, который, к сожалению, не созрел. Если же подняться выше, то открывается унылая кустарничковая тундра, где самое высокое растение – Cladina stellaris.
Многие деревья здесь превращаются в стланик, и Picea не поднимается выше, чем Empetrum hermaphroditum. Это связано со здешними ветрами, чью силу мне пришлось испытать на себе. Зато есть надежда на то, что этот ветер разгонит тучи, и я смогу найти дорогу к морю.
Иногда в скале попадаются углубления, в которые зимой ветром набивается снег – снежники. При таянии возникает больше влаги, и из-за этого в снежниках произрастают нетипичные для тундры виды, например, Athyrium distentifolium. Вообще, оказывается, если долго смотреть на тундру, начинаешь различать все больше и больше видов, здешняя флора весьма разнообразна, но принимает схожие формы. Большинство растений здесь не имеет цветков, ведь за короткое и скупое северное лето немногие плоды успевают созреть, да и насекомых-опылителей здесь немного. Почти все растения здесь принимают форму подушки, чтобы защищать нежные почки возобновления от суровой зимы. Тут преобладают кустарнички вроде Empetrum hermaphroditum, Vaccinium vitis-idaea, Vaccinium myrtilis или Phylodoce. В местах, немного защищенных от ветра, растет также тундровая осока Carex bigelovii и злак Nardus stricta, образующий плотные дерновины и выглядящий, как будто на нем потоптался медведь. Кстати, по рассказам местных жителей, медведи, также как олени и зайцы, здесь водятся. В этих суровых землях звери становятся крупнее своих южных собратьев, чтобы терять меньше тепла во время зим, когда температура падает ниже сорока градусов по Цельсию.
Нельзя писать на ходу. Я поскользнулся на Rhizocarpon, моя нога попала между двумя камнями курумника, и я чуть не потерял свой последний карандаш. Зато, ползая в его поисках, я нашел краснокнижный вид папоротника – Criptogramma crispa! А вот и ветер разогнал тучи – я вижу море! Значит, я смогу найти к нему дорогу и продолжить свой путь.
Глава вторая
Наконец-то я нашел путь в блаженную Гиперборею! После благословенной богами Эллады этот край – самый прекрасный. После всех бед, перенесенных мною в изгнании, после сложного пути по поросшим лесом горам я наконец-то ровно шагаю в гору, и разноцветный ковер лишайников – белых облаков Cladina stellaris, покрытых красными пятнами Cladonia clacifera, развернутых кустоподобных Cetraria nigricans – подстилается мне под ноги, и из-под ног вырываются напуганные куропатки. Порой здесь можно увидеть правильные прямоугольные озера – видимо, дело рук человека, в которых плавают забавные гагары.
Наблюдая за их взлетом, я даже забыл на время о своих несчастьях и о том, что мне надо искать цветок Ю, выросший из долетевших сюда капель крови Прометея. Здесь много разных растений – Phleum alpinum, Carex chordorhiza, Parnassia palustris, Sanguisorba, Pyrola minor и многие другие, и разыскать среди них то, за которым пифия послала меня к горам со странными названиями Средний Мыс и Средний Нос, сложно. Но сейчас солнце освещает мой путь, и не о чем печалиться. Я вышел на озеро с песчаным берегом. Вода здесь, конечно, холоднее, чем в Эвксинском Понте, но все равно я с удовольствием выкупался. В низинах в этих краях сотни озер и ручьев, чьи побережья покрыты Filipendula ulmaria и Senecio integrifolius, Antennaria dioica и Oxycoccus microcarpus, Bartsia alpina и Corallorhiza trifida переплетаются с еловой тайгой, а на вершинах, на высоте в пятьсот сорок – шестьсот метров вдаль уходит кустарничковая тундра, по которой так легко идти. Вдалеке виднеется ущелье, и я иду к нему. Надо сказать, что здесь весьма интересные породы: порой совершенно неожиданно среди гранита заблестит жила полевого шпата или, точно клочок снега, ляжет под ноги кварц. То там, то тут разбросаны отдельные камни или целые насыпи. Возможно, эти камни принес сюда ледник, который некогда уничтожил здесь почти все растения, поэтому флора здесь достаточно молода. Но вот и ущелье. Глубоко, как в Дельфах, из которых начиналась моя дорога, уходят поросшие Polystychum lonchitis и Actaea spicata крутые склоны. На дне ущелья вьется, будто хвост дракона, блестящая река. Но даже на бесплодных камнях есть жизнь, причем весьма разнообразная: здесь растут Myosotis palustris, кислая и вкусная Oxiria digina, Dryopteris expansa и Pedicularis lapponica. Жаль, что в этом ущелье все же нет нужного мне цветка. А это значит, что я должен идти дальше к Пинозеру. Я продолжаю свой путь.
Глава третья
Оказывается, здесь обитают забавные аборигены. Я столкнулся с одним их племенем, где большинство жителей выглядят как подростки – возможно, это свидетельство вырождения, или же взрослые мужчины племени куда-то ушли. К сожалению, я не в совершенстве владею здешними диалектами и из-за этого не могу привести ниже ни одного образца местного фольклора, за исключением одной отрывочной легенды о морском чудовище, которое постоянно бормочет «обаборта». Видимо, им же в этом племени пугают детей. Местные жители были достаточно любезны, дали мне двух проводников и даже нечто вроде почетного караула. Так же один из них прочитал мне целую лекцию о циркумполярных видах и высотной поясности. Из вежливости я делал вид, что мне интересно, и он смеялся от счастья как ребенок. Однако от местных жителей можно узнать и много полезного. Например, что комары и мухи, постоянно роящиеся вокруг моего несчастного мула, называются гнусом и состоят из четырех основных частей: Culicidae, Simuliidae, Ceratopogonidae и Tabanidae. Более того, они утверждают, что каких-то крошечных долгоносиков больше, чем всех позвоночных! Странные суеверия. Впрочем, здесь рассказывают многие странные вещи, например, что кроме тетеревов, куропаток, сов, чечеток, воронов, ворон, пеночек и прочих гагар здесь водятся еще и пингвины (так же как и слоны).
Но в целом ничего интересного здесь не происходит, разве что в 1542 году здесь было землетрясение, так здесь до сих пор об этом говорят! Впрочем, иногда здесь встречаются древние лабиринты и большие камни, установленные на малые – сейды. К сожалению, у меня мало времени и я вынужден продолжать свой путь.
Эпилог
Сочетание науки с отстраненными сюжетами – непростое дело, которому мне еще предстоит обучиться. Конечно, вначале у меня была Великая Задумка, но на ее реализацию у меня не хватило ни времени, ни таланта. Но в меру моих скромных сил я трудился над этим.
| Главная | Общая информация | Карты | Фото | Фольклор | Острова | Озера | Флора | Фауна |